Как правило, о таких посольствах предупреждают заранее, и встреча тогда оказывается более радушной. К воротам сам князь выходит или уж во всяком случае воевода, из бояр кто. Но Константин Васильевич, не желая лишней огласки, отправил младшего своего сына тайно, поэтому и пришлось им постоять под стенами, пока один из дружинников не сбегал быстро к палатам и не доложил кому надо о нежданном посольстве.
Воевода, подскочил, как положено, на коне, хоть и было тут совсем близко. Спешился важно, без суеты, принял посольскую грамоту от Румянца, прочёл, разбирая, казалось, каждую букву. Затем поклонился Борису, на накидке которого разглядел белого сокола – знак Суздальского Дома, и только потом пригласил всех в город.
По пути познакомились ближе. Воеводу звали Слепень и оказался он человеком общительным и добродушным. Показал издали, где обитают князья, где обучается ополчение и собирается дружина, где кузни, где храм, где конюшни, но, показав всё это, повернул гостей к собственным хоромам.
– Только отстроились, – извинился он. – Домов готовых мало ещё, так что прошу на мой двор. Пока отдохните с дороги, а я быстро князя сыщу.
Передав своего аргамака подбежавшему слуге и наказав отшагать лошадь с дороги, что бы та хорошенько остыла, Борис со спутниками последовал за Слепнем.
Несмотря на растопленную печь, в хоромах воеводы оказалась даже холоднее чем на улице, к тому же по горнице гуляли сквозняки от плохо заделанных стен. Поэтому путники, сбросив лишь влажные плащи, уселись поближе к печи. Воевода приказал подать вина и дичины, а сам, передав гостей на попечение слуг, отправился искать князя. Борис, всё ещё ёжась от холода, припомнил привычку старшего брата и попросил вино подогреть. Румянец потребовал того же, а Тимофей от такого чудачества отмахнулся и предпочёл всему жирный кусок мяса.
Скоро появился князь в сопровождении обоих своих сыновей. Он словно вихрь ворвался в дом воеводы и устремился к гостям. Жажда деятельности просто кипела в пожилом уже человеке. Молодые князья вели себя сдержано, вперёд отца не совались, а встали скромно рядом с воеводой.
Прозвучали должные представления, обмен приветствиями. Борис протянул Юрию Ярославичу тайную отцовскую грамоту, предназначенную для передачи из рук в руки, а князь тут же её распечатал. В полной тишине зашелестела дорогая кожа. Никто не присел, не тронул кубков с вином. Пока Юрий читал, шевеля губами, его сыновья и Борис внимательно присматривались друг к другу.
Павел был намного старше Бориса и отличался от деятельного отца более степенным видом, видом умудрённого жизнью человека. Пётр одних с Борисом лет, может быть на год-два старше, больше походил на Юрия. В глазах его ещё не угас огонь детского озорства, юношеских мечтаний, но уже явно пробивались воля и целеустремлённость отца.
Вся семья, несмотря на различия в возрасте и темпераменте, производила впечатление суровых воинов порубежья – непрестанно воюющих, но не гнушающихся при случае и за простую работу браться. Похоже, князьям частенько приходилось менять плотницкие топоры на боевые, ставить острожки, оборонять их, или скрываться от врага в лесах и нападать из засады. Для Бориса подобная жизнь смахивала на сказку. Ему же самому, с его тихим детством в стольном Суздале, и нынешнее посольство вполне сошло за великое приключение.
– Москва, чтоб её… – выругался князь, прочитав свиток, – …ну нигде от неё покоя нет, всюду лезет, всё под себя гребёт.
Князь взволновано прохаживался по горнице, держа послание за спиной. Борис отцовской грамоты не читал, но сообразил, что московские дела допекли многих. Чем не повод объединиться в союз?
– Слышал, стреляли в тебя по дороге? – спросил неожиданно Юрий. – Где? Кто такие, разобрались?
– Стреляли, – признал Борис. – Недалеко от Мурома, в часе езды, примерно. Кто такие, не знаю, сам гадаю всё время. Но если подумать, то вроде как некому. Врагов-то у меня здесь нет. А отцу хоть моя смерть и расстройством выйдет, всё же не станет помехой в делах. Я же не старший, не наследник…
– Может с посланием как-то связанно? – предположил Юрий. – Вот и мещёрский княжич что-то позднится. Считай, неделя как должен был прибыть. И тоже с письмом от отца. Кто-то мешает нам.
– Уж не Фёдор ли голову поднимает? – спросил Павел.
– Фёдор? – удивился Борис.
Он попытался припомнить это имя среди возможных врагов Суздаля, но никого подходящего под образ злодея не смог подобрать. Юрий же не ответил ни гостю, ни сыну, прошёлся по горнице ещё раз.
– Вот что, – сказал князь. Спускать такое нельзя, надо серьезно разобраться. Вернуться на то место, стрелу найти. Осмотреть всё кругом, следы поискать. Жаль, вы сразу-то этого не сделали. Сейчас и след поди уж простыл.
– Так отец строго заповедал мне в стычки по дороге вступать, – начал оправдываться Борис. – Прежде велел грамоту свести.
– Всё верно, – успокоил Юрий. – Грамоте в чужие руки попадать не следовало.
– Всё равно поискать надо, – заметил Павел. – Разреши, я с парнями сгоняю. Сегодня уж поздно, до темноты не успеем, а завтра утречком и съездим, посмотрим. Возьмём кого-нибудь с собой из суздальцев. Хоть вон боярина молодого, чтобы место указал.
– Хорошо, – одобрил князь. – Только до совета обернись. Дело важно предстоит обсудить. Эх, времени на всё не хватает, а то бы и сам съездил.
Он посмотрел на Бориса.
– Что скажешь, кого из твоих с Павлом послать?
– Да я и сам могу, – с готовностью вызвался Борис.
– За тобой охотились, – напомнил Павел.
– Утром-то опасности уж и не будет никакой, – отмахнулся Борис. – Не дожидаются же они там, пока дружина нагрянет. Да и грамоту я уже передал.
– Нет, ты не поедешь, – сказал Юрий. – У нас с тобой завтра утром разговор будет с глазу на глаз. Кроме как утром время не смогу выкроить. А поговорить надо.
– Ну, тогда старшину пусть возьмут, Тимофея, – подумав, предложил княжич и показал на старого воина. – Он человек опытный и место запомнил.
Тимофей согласно кивнул.
– Вот и хорошо, – сказал князь и хлопнул ладонями, заканчивая разговор. – О деле мы, стало быть, завтра поговорим. Людей твоих Слепень разместит, слышишь, воевода? Кого здесь оставишь, кого к дружинникам или к боярам, сам решай.
Воевода кивнул. Князь вновь повернулся к Борису.
– А ты давай к Петьке, что ли переселяйся, – предложил он. – Больно уж холодно тут у воеводы. Ну а мне ещё надо другие дела докончить. Так что теперь уж завтра свидимся.
Юрий, подумав ещё немного, вдруг на что-то решился и быстро вышел из дома. Вместе с ним ушёл и Павел. С гостями остались воевода и младший княжич. Все вместе допили вино, доели ужин. Но разговоров уже не вели. Устали.
– Ну, пошли, – сказал Пётр Борису.
Палаты по здешним меркам выглядели внушительно, хотя с каменными суздальскими и даже с недавно поставленными нижегородскими их не сравнить. Бревенчатые, двухъярусные, со множеством помещений, большая часть из которых ещё достраивалась, они вполне удовлетворяли Муромских князей. Несмотря на поздний час, повсюду ходили мужики с топорами и тёсом, слуги таскали коробы и сундуки, а за всем этим потоком людей и вещей присматривал местный дворский. Печи тоже сложили далеко не везде, и неожиданные для этого времени холода застали прислугу врасплох. Отапливались пока только княжеские покои, терем княжны и несколько нижних комнат. По всему остальному дворцу гуляли сквозняки.
Жилище Петра оказалось вполне уютным. От печи исходило тепло, а закрытые коврами стены не позволяли уносить его прочь через щели. Узкое окно было забито туго свёрнутым тряпьём, но несколько свечей неплохо освещали комнату.
Вдоль стен стояли широкие лавки, одну из которых использовал вместо кровати Пётр, а другую занял Борис. Как только гость разложил вещи, Пётр показал ему свой меч, доспехи, а Борис в ответ показал свои. Они вместе разглядывали перебитую стрелой дощечку и долго гадали, кто же нашёлся такой смелый, чтобы пускать стрелу по посольству в двух шагах от Мурома.
Затем Пётр расспрашивал Бориса о Суздале, о Нижнем Новгороде, рассказывал о Муроме и жизни среди лесов. Между прочим, посетовал и на отца, который намерен его вскорости оженить, и только невесту подходящую ищет. Может о мещёрской княжне сговорится, может, кого из дочерей боярских посватает.
Они проговорили так до ночи, но и разойдясь по лавкам и задув свечи, продолжили разговор. Борис вообще трудно засыпал на новом месте, а тут ещё Пётр принялся рассказывать всякие страшилки про муромские леса, про клады, про нечисть, про вурдов. Суздальский княжич и сам знал немало страшных историй, но о вурдах прежде не слышал.
